Территориальные масштабы России, федеративный принцип государственного устройства, неравномерность пространственной дислокации производств и сырьевой базы, а также многие другие объективные обстоятельства обусловливают региональную дифференциацию социально-экономического развития.
В условиях существенного усложнения макроэкономической среды, вызванного геополитическими и геоэкономическими причинами, асинхронность регионального развития, несмотря на предпринимаемые государством комплексные меры по поддержке регионов, приобрела тенденцию к росту.
Проявление этой проблемы характерно любому социально-экономическому явлению и процессу, но наиболее ярко отражается в развитии социальной инфраструктуры регионов – системного института, призванного обеспечивать удовлетворение социальных потребностей населения в жилье, образовании, здравоохранении, транспорте, связи, культуре, рекреации и многих других сферах.
В отличие от экономики регионов, функционирование которой происходит в системе интегрированных межрегиональных экономических связей и отношений, развитие социальной инфраструктуры относится к внутри региональному функционалу, который по изложенным выше причинам, по определению, не может быть равным ни по содержанию, ни по темпам динамики.
Региональная неравномерность развития в аспекте его социальной компоненты убедительно доказана в работах многих исследователей [5, 6, 10, 12, 17 и др.], предлагающих различные механизмы и способы решения проблемы, как правило, для социальной сферы в целом.
Предмет нашего исследования имеет более конкретное выражение, заключается в обосновании методов развития социальной инфраструктуры регионов, перспективных для решения задачи выравнивания региональной дифференциации этого процесса.
Отличие нашей исследовательской гипотезы состоит в посылке о том, что разработка методов должна проводиться с учетом факторов развития социальной инфраструктуры, с их разделением по характеру влияния на детерминирующие (оказывающие определяющее воздействие на процесс развития), обеспечивающие (создающие ресурсный базис для развития) и катализирующие (ускоряющие темпы динамики процесса).
Наиболее важными факторами детерминирующего влияния на развитие социальной инфраструктуры, на наш взгляд, следует считать потребности и интересы населения, специфику формирования местного сообщества, социальную активность населения.
Определяющее значение для этих факторов для развития социальной инфраструктуры территории доказывается многими исследователями, в аспектах: деятельности муниципалитетов [6], территориальной организации населения [7, 16], его социальной сплоченности [8], общественного участия в контроле качества социальных услуг [9], развития местного сообщества [13], территориального общественного самоуправления [14] и т.д.
Мы исходим из того, что местное сообщество невозможно рассматривать в отрыве от среды его существования – уникального сочетания элементов окружения, взаимодействуя с которыми люди обеспечивают собственное воспроизводство, используют местные ресурсы, формируют социальную структуру в соответствии с экономической ситуацией, существующей в зоне взаимодействия.
Социальное взаимодействие людей в рамках местного сообщества трансформирует личные потребности и интересы в общественные, закономерно вызывая рост социальной активности населения, формируя ценностное отношение к окружающей среде и ее инфраструктуре как предмету личной ответственности.
«Общие интересы, – справедливо указывают Чекавинский А. Н. и Ворошилов Н. В., – обусловливают необходимость самоорганизации граждан по месту своего жительства» [14, с. 161].
Исходя из этого, методом развития социальной инфраструктуры для детерминирующих факторов мы определяем организацию общественно-частного партнерства.
Подчеркнем, что в понятие «общественное» в данном случае «подпадают» как органы и структуры исполнительной власти всех уровней, так и институты гражданского общества.
В этом заключается основное отличие общественно-частного партнерства от государственно-частного партнерства, определяемого одним из базовых методов регионального экономического развития [2, 4].
В социальной же сфере, развивать которую невозможно без участия непосредственных потребителей социальных услуг, более приемлемой формой партнерства, по нашему убеждению, является «общественно-частная».
Существует мнение, что «… именно государственные структуры определяют иерархию целей и направления деятельности ведомств, правила и нормы функционирования институтов социальной инфраструктуры, обеспечивают рационализацию бюджетных потоков, осуществляют мониторинг и оценку достижения индикативных показателей, соответственно, степень эффективности исполнительной деятельности обуславливает сдвиги в качестве жизни населения субъектов РФ» [1, с. 55].
На наш взгляд, подобная точка зрения справедлива с позиций ресурсного обеспечения развития социальной инфраструктуры, по определению, невозможного без участия государства. Однако направления расходования ресурсов, ограниченных в силу дефицита и федерального, и региональных (за редким исключением), а тем более, муниципальных бюджетов, по нашему убеждению, должны определяться решениями не министерств и ведомств, а местными приоритетами, выявить которые без участия общественных институтов невозможно.
В подтверждение нашей позиции можно привести следующую цитату: «…расстановка приоритетов в решении местных проблем и участии в их реализации переходи от местных властей к населению, а это является основой эффективно функционирующего реального местного самоуправления» [14, с. 159].
Изложенное в полной мере отвечает задаче организации общественного партнерства, заключающейся в «выполнении совместных действий общественным и частным секторами на основе четкого разделения обязанностей и достижении общих целей развития» [13, с. 48]. Соответственно такому пониманию задачи организации общественно-частного партнерства, выделяется три основных типа субъектов, содействующих развитию: при органах управления, частные ассоциации, корпорации по развитию местного сообщества.
Мы признаем значимость создания институциональных структур общественно-частного партнерства, однако, как показывает практика, их функционирование излишне формализовано, а поэтому не позволяет быстро адаптироваться к изменениям социальной среды. По нашему мнению, для этого необходима активизация «общественной» компоненты партнерства, условием обеспечения которой выступает рост социальной активности населения и социальной ответственности местного предпринимательского сообщества.
В последнее время в обществе происходит все большее осознание того, что создание комфортной, благоустроенной среды обитания человека должно быть, в большей мере, «делом» самого человека, нежели институтов и структур, которым эта задача вменяется в рамках выполняемых функций.
Как следствие, развиваются формы общественной активности: участие в работе органов общественного самоуправления муниципальных образований (территориальное общественное самоуправление); общественный контроль функционирования инфраструктурных объектов; создание товариществ собственников жилья; благоустройство территории, экологические акции и мероприятия по охране окружающей среды и т.д.
Вторая категория факторов развития социальной инфраструктуры в регионах, требующая разработки «собственного» метода, представлена обеспечивающими факторами: привлекательностью территории для жизнеобитания человека, «жизненным» циклом функционирующих объектов социальной инфраструктуры, пространственной дислокацией объектов социальной инфраструктуры.
Привлекательность территории для жизнеобитания человека определяется ее социально-экологическим типом, в терминологии «способности», с точки зрения освоенности благоустройства, отвечающих потребностям и ожиданиям населения, в трех видах «способности»: поглощающая, генерирующая, отталкивающая [10].
По «жизненному» циклу функционирующие объекты социальной инфраструктуры подразделяются, как правило, на развивающиеся, развитые и ликвидируемые, хотя отдельные исследователи, например, Антонюк В. С., Данилова И. В., Мительман С. А., Буликеева А. Ж. предлагают и иное представление их видов, исходя из стадий динамики: доминирующие, стагнирующие, кризисные, депрессивные, трансформирующиеся [1, с. 36].
Пространственная дислокация объектов социальной инфраструктуры главным образом определяется сложившимися традициями расселения населения, в том числе по этническому признаку (что характерно национальным республикам), а также масштабом территории в границах административно-территориального образования, создающим объективные ограничения в использовании объектов социальной инфраструктуре (доступе к ним), и природным потенциалом, определяющим расположение рекреационных объектов.
Методом развития региональной социальной инфраструктуры для обеспечивающих факторов мы определяем использование инфраструктурных преимуществ территории.
Суть метода заключается в идентификации этих преимуществ, которые можно рассматривать в макроэкономическом и региональном аспектах, в концепте теории экономического роста и теории ресурсной базы.
В макроэкономическом аспекте преимущества региона, обеспечивающие развитие социальной инфраструктуры, состоят в предотвращении миграционного оттока населения, стабилизации ситуации на локальном рынке труда, сбалансированности развития экономической и социальной сфер и пр.
Макроэкономическая задача поиска инфраструктурных преимуществ региона сводится к устранению неравномерности пространственной организации общественного производства посредством создания и развития территориально-производственных кластеров с инфраструктурным «сопровождением».
Обосновать это можно тем, что в силу присущего социальной инфраструктуре функционала она создает условия для удовлетворения совокупных потребностей местного населения. Региональные различия в ее развитии проявляются не в составе инфраструктурных объектов, наличествующих в каждом регионе, а в масштабе территории и плотности их пространственного сосредоточения. Критерием «оптимальности» пространственного размещения инфраструктурных объектов в данном случае выступает их территориальная доступность для населения.
В положениях теории экономического роста это описывается следующим образом: «Теория экономического роста обращает внимание на существование одинаковых для всех местных сообществ факторов производства, эффективное использование которых в рыночных условиях ведет к выравниванию развития или к достижению сбалансированности в масштабе всей экономики» [13, с. 25].
Здесь уместно обратить внимание на то, что выравнивание регионального развития сдерживается ограничениями экономической самостоятельности территорий (регионов, муниципалитетов).
По некоторым оценкам [3, с. 44], в настоящее время региональные и местные бюджеты получают около 35% от налоговых доходов, созданных на территории, а 65% уходит в федеральный бюджет. При этом продолжает расширяться система передачи социальных функций из федерального уровня на местный.
В региональном аспекте метод использования инфраструктурных преимуществ территории позволяет идентифицировать те преимущества, которые являются уникальными для конкретного региона.
Например, рекреационный потенциал (для регионов с развитой санаторно-курортной и туристской сферами); образовательный потенциал (в мегаполисах и областных центрах с концентрацией учебных заведений среднего профессионального и высшего образования); медицинский потенциал (в регионах, имеющих лечебно-оздоровительные, клинические, научно-исследовательские учреждения здравоохранения, особенно, по высокотехнологичной медицинской помощи) и пр.
В концепте теории ресурсной базы это описывается следующим образом: «Теория ресурсной базы обращает внимание на неодинаковость условий и факторов развития отдельных местных сообществ, уникальность ресурсной базы и ставит проблему использования их конкурентных преимуществ в целях развития» [13, с. 25].
Иными словами, в использовании инфраструктурных преимуществ территории в региональном аспекте учитываются не только федеральные ресурсы, перераспределяемые между регионами, но и «местные», региональные ресурсы, роль которых для развития социальной инфраструктуры исследователями доказывается взаимосвязью используемых видов капитала: частного – инвестиции; общественного – инфраструктура; человеческого – рабочая сила [15].
Третья категория факторов развития социальной инфраструктуры, для которой также необходимо обоснование специфического метода – катализирующие факторы: гуманизация экономического пространства, научно-технический прогресс, технологизация и цифровизация экономики.
Гуманизация экономического пространства обусловлена происходящим изменением роли человека в экономике, формированием нового понимания качества его развития, суть которого сводится к положению о том, что расширенное воспроизводство необходимых социальных благ становится функцией развития не столько общества, сколько самого человека.
Развитие научно-технического прогресса сопровождается уменьшением зависимости экономической динамики от природных (сырьевые) и материально-вещественных производственных факторов, с соответствующим ростом зависимости от «человеческого» фактора: профессиональных компетенций, знаний, умений, способностей, личных качеств и т.д.
Отсюда стратегическая направленность развития социальной инфраструктуры трансформируется от обеспечения условий жизни к обеспечению условий его развития.
В соответствии с «ноосферной» доктриной цивилизационного развития, требующей создания природного капитала и охраны окружающей среды, посредством социальной инфраструктуры среда обитания человека превращается в специфическое жизненное благо, которое необходимо сознательно и целенаправленно воспроизводить. Именно этим, по нашему мнению, объясняется существенное возрастание экологических требований, предъявляемых к созданию новых и функционированию уже созданных объектов социальной инфраструктуры.
Развитие научно-технического прогресса, кроме того, привело к появлению принципиально нового фактора-катализатора развития социальной инфраструктуры – технологизации и цифровизации экономики, в контексте которого региональная неравномерность экономической динамики объясняется наличием (отсутствием) в регионе высокотехнологичных производств [3].
На социальную инфраструктуру технологизация и цифровизация экономики оказывают воздействие в части создания ее новых объектов (модернизации или реконструкции действующих), с качественно новым технологическим оснащением, использующих новые, в том числе цифровые, технологии обслуживания населения.
Особо следует подчеркнуть то, что цифровизация существенно сокращает степень личного участия человека во взаимодействии с объектом социальной инфраструктуры посредством переноса коммуникационных контактов в виртуальную среду, способствуя, тем самым, решению проблемы дефицита свободного времени.
Методом развития социальной инфраструктуры для факторов «катализирующего» влияния мы определяем метод межтерриториального распространения нововведений [11], согласно которому развитие социальной инфраструктуры может происходить как по вертикали, так и по горизонтали.
В территориальном аспекте использование нововведений зависит от степени развития предпринимательских отношений и мотивации к поиску новых вариантов решения инфраструктурных проблем, от местных условий и обеспеченности ресурсами для использования нововведений в существующей социальной инфраструктуре.
Вертикальный способ межтерриториального распространения нововведений предполагает механизм их использования по административно-территориальной иерархии, от территорий (экономических субъектов) более высокого уровня (более крупных) к нижестоящему уровню (мелким субъектам).
Частным примером вертикального распространения нововведений применительно к социальной инфраструктуре является создание филиальной сети крупных образовательных, медицинских, культурных и пр. учреждений в удаленных от регионального центра территориях. Как правило, нововведения вначале используются в городах или городских агломерациях, где сконцентрированы объекты социальной инфраструктуры, а впоследствии – в соподчиненных городам сельских населенных пунктах.
Результативность распространения нововведений по вертикальному способу описывается эффектом иерархии.
Горизонтальный способ межтерриториального распространения нововведений базируется на механизме ускорения развития социальной инфраструктуры с помощью существующих социальных связей и отношений, оказывающих, зачастую, более значительное влияние на темпы динамики процесса развития, нежели другие каналы коммуникации.
К примеру, катализатором развития социальной инфраструктуры могут выступить средства массовой информации, освещающие передовой опыт «соседней», аналогичной по масштабу территории, или межличностные связи представителей органов местного самоуправления, местных предпринимателей, мотивированных к использованию передового опыта развития социальной инфраструктуры, с аналогичными субъектами других муниципальных образований.
Результативность распространения нововведений по горизонтальному способу в контексте теории местного сообщества описывается эффектом «соседской общины».
В заключение отметим, что обоснованные нами методы развития социальной инфраструктуры являют собой альтернативный вариант решения задачи выравнивания региональной дифференциации. Мы допускаем существование других точек зрения, с иными составами методов и факторов регионального развития социальной инфраструктуры.
Список литературы
1. Антонюк В. С. Управление социальной инфраструктурой регионов в системе инструментов повышения качества жизни населения регионов // Экономика региона. – 2015. – № 3. – С. 53-66.
2. Блудов А. М. О необходимости развития бизнеса в социальной сфере на основе механизма государственно-частного партнерства // Социально-экономические явления и процессы. – 2012. – № 5–6. – С. 23‒26.
3. Бочко В. С. Ускоряющие и сдерживающие факторы скоординированного и сбалансированного развития регионов // Экономика регионов. – 2015. – № 1. – С. 39-52.
4. Есеева Е. П. Система регионального управления государственно-частным партнерством: формирование портфеля проектов // Региональная экономика: теория и практика. – 2016. – № 6 (429). – С. 42–55.
5. Киреев А. А. Проблемы преобразования социально-экономического пространства. Между идеологией и наукой // Пространственная экономика. – 2015. – № 3. – С. 16–33.
6. Крупенков В. В. Социально-экономическая инфраструктура муниципального образования. – М.: НИЦ ИНФРА-М, 2016. – 150 с.
7. Осинцева В. М. Территориальная организация населения. – М.: Издательство Юрайт, 2016. – 132 с.
8. Павленок П. Д. Социальная сплоченность как историческая и практическая проблема России в современных условиях: Монография. – 2-е изд.,испр. и доп. – М.: НИЦ ИНФРА-М, 2015. – 233 с.
9. Рагозина Л. Общественное участие в развитии и контроле качества социальных услуг: опыт России и зарубежных стран // Журнал исследований социальной политики. – 2015. – Том 13 (1). – С. 97–108.
10. Рой О. М. Исследования социально-экономических и политических процессов. – 3-е изд., испр. и доп. – М.: Издательство Юрайт, 2017. – 369 с.
11. Рыкалина О. В. Развитие региональной инфраструктуры и связей между округами Российской Федерации: Монография. – М.: НИЦ ИНФРА-М, 2015. – 228 с.
12. Тамбовцев В. Л. Институциональные изменения в социальной сфере российской экономики: Монография. – М.: МГУ имени М.В. Ломоносова, 2015. – 256 с.
13. Филиппов Ю. В. Теории местного экономического развития. – М.: КНОРУС, 2013. – 102 с.
14. Чекавинский А. Н. Территориальное общественное самоуправление как институт развития на муниципальном уровне // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. – 2015. – № 6 (42). – С. 153–168.
15. Чижова Е. Н. Взаимосвязь социального капитала, сферы услуг и качества жизни населения // Вестник Белгородского университета кооперации, экономики и права. – 2014. – № 1 (49). – С. 131–142.
16. Чистяков Е. Г. Территориальная организация населения. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Вузовский учебник, НИЦ ИНФРА-М, 2016. – 252 с.
17. Чупров В. И. Социальная регуляция в условиях неопределенности. – М.: Юридическая норма, НИЦ ИНФРА-М, 2015. – 272 с.
