Имманентным признаком пространственного развития экономики России «традиционно» выступает дифференциация темпов экономической динамики регионов. В ряду причин региональной ассинхронности особое место занимают территориальные различия условий формирования и использования человеческого капитала в экономике. Это доказано в работах многих исследователей, в различных аспектах, с позиций влияния человеческого капитала на экономический рост [1, 6, 7, 8], оценки результативности использования человеческого капитала в динамике [2, 3, 11], усиления региональных дисбалансов развития человеческого капитала в условиях экономического кризиса [4, 5, 10, 12, 16] и т.д.
Задачей нашего исследования определена аналитическая оценка воспроизводственных факторов обеспечения региональной экономики человеческим капиталом – предпосылки для создания наличных ресурсов рабочей силы, формируемая под влиянием демографического и миграционного факторов.
Для проведения оценки факторов мы использовали официальную статистическую отчетность Росстата [9, 13, 14, 15]. Периодом исследования определен временной интервал 2012–2016 гг. (за исключением отдельных показателей, формирование отчетности по которым имеет запаздывающий характер), а объектом исследования – генеральная совокупность регионов (субъектов Российской Федерации) в количестве 82 ед. (за исключением данных по Республике Крым и г. Севастополю до 2014 года, в котором произошло их историческое воссоединение с Российской Федерацией).
Исследование показало, что в силу сложившихся традиций расселения населения по территории страны, пространственной дислокации производств, природно-климатических условий, географического местоположения, а также многих других объективных причин, регионы значительно различаются по численности постоянно проживающего населения.
Так, в начале периода исследования (2012г.) разрыв в величине показателя между регионом-лидером (г. Москва – 11979,5 тыс. человек) и регионом-аутсайдером (Чукотский автономный округ – 50,8 тыс. человек) составлял 235,8 раз, а в конце периода исследования (2016г.) – 248,6 раз, соответственно, 12380,7 и 48,8 тыс. человек.
Для анализа неравномерности распределения регионов по численности населения мы использовали метод группировки (табл. 1).
Группировка показала, что регионы распределяются по всей длине интервального ряда, с максимальным сосредоточением в интервале численности населения от 500,1 до 1000,0 тыс. человек, а также от 1000,1 до 2000,0 тыс. человек.
Изменения в распределении регионов по интервалам обусловлены изменением количества регионов (вхождением Республики Крым и г. Севастополя в состав субъектов Российской Федерации), а также «перемещением» Оренбургской области в интервал с более низкими значениями показателя (от 1000,1 до 2000,0 тыс. человек), а Республики Дагестан, напротив, в интервал с более высокими значениями показателя (от 3000,1 до 4000,0 тыс. человек).
Тем самым, количественное распределение регионов по интервальному ряду, на первый взгляд, можно признать относительно стабильным, практически не изменившимся за пятилетний период.
Однако рассчитанные нами темповые показатели численности населения за 2012–2016 гг. показывают иную тенденцию в распределении регионов: в 30 регионах наметились признаки роста численности населения, наиболее существенного, на 8,64% к 2012 году, в Республике Ингушетия. В то же время наиболее существенное сокращение численности населения за анализируемый период (на 4,92%) проявилось в Еврейской автономной области.
Таким образом, тенденция сокращения численности населения в большинстве регионов (52 из 82, без учета Республики Крым и г. Севастополя, данные по которым на начало периода исследования отсутствуют) сохраняется, что свидетельствует о продолжающемся демографическом спаде, несмотря на наметившуюся тенденцию роста рождаемости. К этому выводу мы пришли по результатам анализа динамики суммарного коэффициента рождаемости [13, 15], показавшего, что его положительные изменения, в сторону роста, за период исследования произошли в 58 регионах из 80.
Обратную тенденцию – сокращения суммарного коэффициента рождаемости – в Центральном федеральном округе демонстрирует только Курская область; в Южном округе – республики Адыгея и Калмыкия; в Северо-Кавказском – республики Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкарская, Карачаево-Черкесская, Северная Осетия – Алания, Чеченская; в Приволжском – Удмуртская Республика и Оренбургская область; в Сибирском – республики Алтай, Тыва, Хакассия, Алтайский и Забайкальский края, Кемеровская и Омская области; в Дальневосточном федеральном округе – республика Саха (Якутия), Амурская и Магаданская области.
Лишь в одном регионе – Челябинской области суммарный коэффициент рождаемости за период исследования остался стабильным и составил 1,809 ед.
Обращает на себя внимание то, что расширенное воспроизводство населения (суммарный коэффициент рождаемости, превышающий 2 ед.) и в начале, и в конце периода исследования обеспечивается только в 9 регионах, притом, что их состав изменяется: в 2012 году – республики Дагестан, Ингушетия, Чеченская, Алтай, Бурятия, Тыва, Хакассия, Саха (Якутия) и Курганская область; в 2016 году – республики Чеченская, Алтай, Бурятия, Тыва, Саха (Якутия), Курганская, Тюменская, Сахалинская области, Чукотский автономный округ.
Позитивным моментом в изменении демографической ситуации, как в целом по стране, так и во всех регионах, является рост ожидаемой продолжительности жизни при рождении. Так, в среднем по стране за 2012–2016 гг. рост показателя составил 1,63 года, до 71,87 лет, а в разрезе регионов варьировал от 0,35 года в Ульяновской области (до 70,97 лет), до 3,63 лет в Чукотском автономном округе (до 64,42 лет).
Стабильным лидером по ожидаемой продолжительности жизни при рождении на протяжении всего периода исследования являлась Республика Ингушетия, а аутсайдером, таким же стабильным – Чукотский автономный округ.
Кроме факторов рождаемости и ожидаемой продолжительности жизни при рождении, на численность населения, как известно, влияет фактор смертности.
Исходя из того, что численность населения мы рассматриваем как ресурсную основу для формирования рабочей силы, фактически используемой или предполагаемой к использованию в экономике региона, представляется целесообразным проанализировать тенденции динамики смертности населения в трудоспособном возрасте.
Исследование показало, что в статике, по величине коэффициента смертности населения в трудоспособном возрасте и в начале, и в конце анализируемого периода «лидировал» Чукотский автономный округ, где на 100 тыс. человек соответствующего возраста число умерших в 2012 году составило 1053,2 чел., с сокращением в 2016 году до 815,8 чел., или на 237,4 чел. [14, 15].
В то же время минимальную смертность населения в трудоспособном возрасте также стабильно в границах исследуемого периода показывает Республика Ингушетия: в 2012 году – 182,2 человека на 100 тыс. человек соответствующего возраста; в 2016 году – 156,7 чел.
В динамике рост коэффициента смертности населения в трудоспособном возрасте проявился только в трех субъектах Федерации: Республике Адыгея (на 13,5 чел., до 465,0 чел.); Ульяновской области (на 15,8 чел., до 592,6 чел.); Свердловской области (на 6,7 чел., до 627,3 чел.).
Все остальные регионы характеризуются позитивной тенденцией сокращения смертности населения в трудоспособном возрасте, максимального, на 237,4 человека в расчете на 100 тыс. человек соответствующего возраста – в Чукотском автономном округе.
Проявление миграционного фактора в регионах не предстает таким однозначным, как выше проанализированные показатели формирования численности населения.
С одной стороны, количество регионов, показывающих отрицательный коэффициент миграции, за период исследования не изменилось и составило 47 ед. Однако с другой стороны, количественное изменение регионов, показывающих рост коэффициента миграции, было более существенным: 48 регионов против 32, где произошло снижение величины коэффициента.
В совокупности демографический и миграционный факторы, как указывалось нами выше, выступают предпосылками для создания наличных ресурсов рабочей силы в регионах для обеспечения потребностей их экономики.
Региональные диспропорции в абсолютном измерении численности рабочей силы в данном случае предстают как объективная данность, предопределяемая такими же региональными диспропорциями численности постоянно проживающего в регионах населения (проанализированными выше).
Для установления динамических тенденций в изменении численности рабочей силы в регионах мы использовали метод группировки с распределением регионов по направленности динамики показателя (рост, сокращение) и местоположению в интервальной шкале темпа его изменения.
Информационной основой для группировки регионов послужили данные о динамике численности рабочей силы за 2012–2016 гг. (табл. 2).
Результаты группировки регионов показали следующее.
В подавляющем большинстве субъектов Федерации (73,75%, или 59 из 80) за пятилетний период произошло сокращение численности рабочей силы, причем более половины из них (35 ед., или 59,32%) по темпу сокращения показателя сосредоточены в интервале от 1,1 до 5,0%, а в 10 регионах сокращение численности рабочей силы за 2012–2016 гг. было еще более значительным, находилось в пределах от 5,1 до 10,0%.
«Антилидером» по динамике показателя является Карачаево-Черкесская Республика, в которой численность рабочей силы сократилась более чем на 10,0% к 2012 году.
Из 21 субъекта Федерации, попавших в группу роста численности рабочей силы, большинство регионов расположились в интервалах темпового показателя до 1,0% (9 ед.) и от 1,1 до 5,0% (7 ед.), и только в 5 субъектах Федерации темп роста численности рабочей силы превысил 5,0%.
На наш взгляд, явное доминирование регионов с отрицательной динамикой показателя объясняется не только ранее выявленной нами тенденцией сокращения численности постоянно проживающего в регионах населения. Данная тенденция проявилась в 63,41% регионов от общего количества (52 из 80), а сокращение численности рабочей силы в 73,75% (59 из 80).
Можно предположить, что в 10%-й «разрыв» между количеством регионов с сокращением численности населения и с сокращением численности рабочей силы попадают те субъекты Федерации, где высока доля населения, не достигшего трудоспособного возраста (т.е. детей), не подпадающего в категорию рабочей силы.
Данное предположение требует более глубокого анализа демографической ситуации в регионах, выходящей «за рамки» нашего исследования, для которого важен не столько факт наличия рабочей силы, сколько ее использование в экономике.
Поэтому мы сочли необходимым проанализировать еще один показатель, характеризующий воспроизводство человеческого капитала для обеспечения потребностей региональной экономики – уровень участия в рабочей силе.
Исследование показало, за 2012–2016 гг. в динамике уровня участия рабочей силы доминировала тенденция его роста, характерная 48 субъектам Федерации. Стабильность уровня участия в рабочей силе показывают лишь 4 региона: Республика Коми, Саратовская область, Республика Бурятия и Чукотский автономный округ.
В остальных 28 субъектах Федерации (без учета Республики Крым и г. Севастополя) динамика уровня участия в рабочей силе имеет противоположную направленность – не роста, а сокращения, варьирующего от 0,1 процентного пункта (Калининградская область, Ульяновская область) до 4,8 процентных пунктов (Карачаево-Черкесская Республика).
Для Карачаево-Черкесской Республики данное обстоятельство, по нашему мнению, является закономерным, если учитывать его «антилидерские» позиции по динамике численности рабочей силы.
На первый взгляд, доминирование тенденции роста уровня участия в рабочей силе следует оценить позитивно.
Однако сравнение распределения регионов по состоянию на начало и конец анализируемого периода по показателю уровня участия в рабочей силе не подтверждает гипотезу о произошедших позитивных изменениях.
Доказательством этому являются данные таблицы 3, в которой нами представлены результаты анализа изменений в распределении субъектов Федерации по уровню участия в рабочей силе.
Группировка показала, что более половины регионов по уровню участия в рабочей силе сосредоточено в интервале от 65,1 до 70,0%: 44 ед. в начале периода исследования (1012 г.) и 47 ед. в конце периода исследования (2016 г.).
Количество регионов с более высоким значением показателя остается стабильным. «Сдвиг» Магаданской области на один интервал в сторону роста уровня участия в рабочей силе в данном случае мы не считаем показательным.
Если в 2012 году в Кабардино-Балкарской Республике, Республике Тыва и Томской области уровень участия в рабочей силе не составлял и 60,0%, то в Чукотском автономном округе превышал 80,0%. В 2016 году регионы-аутсайдеры несколько улучшили свое положение в интервальной шкале уровня участия в рабочей силе, а Чукотский автономный округ сохранил позиции лидирующего региона.
В целом же изменения в распределении субъектов Федерации по уровню участия в рабочей силе за 2012–2016 гг., по нашему мнению, нельзя признать значительными из-за несущественного размера отклонения количества регионов по всему интервальному ряду их распределения.
Таким образом, по итогам аналитической оценки воспроизводственных факторов обеспеченности региональной экономики человеческим капиталом мы приходим к следующим обобщающим выводам.
Изменения демографического фактора характеризуются сокращением численности постоянного населения в регионах; несоответствием темпов роста рождаемости критерию расширенного воспроизводства населения; ростом ожидаемой продолжительности жизни при рождении; сокращением смертности населения в трудоспособном возрасте. Проявление этих тенденций в целом свидетельствует о позитивных признаках изменения демографической ситуации как предпосылки формирования региональных ресурсов рабочей силы.
Влияние миграционного фактора на данный процесс является неоднозначным: с одной стороны, возрастает количество регионов, показывающих положительную динамику коэффициента миграции, но с другой стороны, количество регионов с отрицательным коэффициентом миграции за период исследования не сократилось.
Численность рабочей силы в подавляющем большинстве регионов сокращается. Несмотря на тенденцию роста уровня участия в рабочей силе, его абсолютные величины в большинстве регионов остаются низкими. Анализ распределения регионов по данному показателю на начало и конец периода исследования показал отсутствие позитивных изменений.
Список литературы
1. Вукович Г. Г. Компаративистский анализ исследования факторов эффективного функционирования региональной экономики // Вестник Алтайской академии экономики и права. – 2014. – № 2 (34). – С. 9-14.
2. Добрынин А. И. Человеческий капитал в транзитивной экономике: формирование, оценка, эффективность использования. – СПб.: Наука, 1999. – 308 с.
3. Затепякин О. А. Экономика труда. – Новокузнецк: филиал КузГТУ в г. Новокузнецке, 2013. – 153 с.
4. Калугина З. И. Воспроизводство человеческого капитала как необходимое условие инновационного развития // Инновации. – 2011. – № 1 (47). – С. 72-73.
5. Клименко О. И. Аналитическая оценка уровня жизни населения России: тенденции развития в межкризисном периоде // Вестник Белгородского университета кооперации, экономики и права. – 2016. – № 1 (57). – С. 35-45.
6. Корицкий А. В. Человеческий капитал как фактор экономического роста регионов России: Монография. – Новосибирск: Изд-во СибУПК, 2010. – 368 с.
7. Корчагин Ю. А. Человеческий капитал – интенсивный социально-экономический фактор развития личности, экономики, общества [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.lerc.ru/?art=3&page=35&part=articles1
8. Нестеров Л. И. Национальное богатство и человеческий капитал // Вопросы экономики. – 2013. – № 2. – С. 103-110.
9. Рынок труда, занятость и заработная плата // Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/wages/.
10. Петрыкина И. Н. Совершенствование управления развитием человеческого капитала регионов. – Воронеж: Изд-во ВГПУ, 2015. – 212 с.
11. Петрыкина И. Н. Оценка состояния и динамики развития человеческого капитала регионов Центрального федерального округа // Вестник ВГУ. Серия: Экономика и управление. – 2012. – № 1. – С. 65-71.
12. Пискун Е. И. Анализ дисбалансов регионального развития [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://meps.econ.vsu.ru/index.php/meps/article/view/1324.
13. Регионы России. Социально-экономические показатели: Стат. Сб. / Росстат. – М., 2013. – 990 с.
14. Регионы России. Социально-экономические показатели: Стат. Сб. / Росстат. – М., 2016. – 1326 с.
15. Регионы России. Социально-экономические показатели. 2017: Стат. сб. / Росстат. — М., 2017. — 1402 с.
16. Семыкин В. А. Экономический кризис в России в 2013-2016 гг., его причины, последствия и пути преодоления // Вестник Курской государственной сельскохозяйственной академии. – 2015. – № 7. – С. 3-6.
